Юрий Бурносов - Армагеддон [трилогия]

— Тогда тебе Чарли проставится. Ну, вперед!

Роулинсон не заставил просить себя дважды и резво пополз на четвереньках в указанном Ченнингом направлении, таща за собой рюкзак. За лингвистом устремился Ломакс, следом — Блэки, до сих пор молчавший и выглядевший перепуганным до смерти. Словно среагировав на движение, нападавшие тут же принялись стрелять, причем на сей раз было задействовано не менее шести семи винтовок. Автоматов у них не было, и Нефедов внутренне порадовался — несколько «калашниковых» против их пистолетов и одной автоматической винтовки Ченнинга не оставили бы им шансов. Как говорили в годы молодости, «тут ваши не пляшут».

— Давай! — крикнул морпех и открыл огонь по сельве, двигаясь одновременно вслед за археологами. Нефедов несколько раз выстрелил из «кольта» и почти с удовлетворением услышал, как кто-то завопил от боли. Впрочем, прислушиваться было некогда, что подтвердил негр, больно ухвативший его за плечо своей лапищей и толкнувший к лощине, потому что нападавшие явно засекли вспышки выстрелов.

Лощина, а точнее, поросший густой травой желоб в крутом глинистом склоне, напоминал трассу для бобслея. Ухватиться было практически не за что, и Нефедов сразу же заскользил вниз, думая лишь об одном — не выронить пистолет. Следом, набирая скорость, пыхтя и отчаянно ругаясь, летел Лафонсо Ченнинг; перепрыгнув через голову русского, мимо пролетел обогнавший его рюкзак, вероятно, прихваченный рассудительным морпехом.

Вслед стреляли, но безуспешно. То ли падение, то ли скольжение закончилось, когда Нефедов врезался в колючий куст, а ему в спину, как танк, въехал Лафонсо Ченнинг. В тыльную сторону ладони, которой русский защищал лицо, впились острые шипы, он с трудом выдрал их из кожи и заторопился на голоса остальных. За ним, дав длинную очередь вверх по склону, ломился чернокожий морпех.

— Идем на север! — скомандовал профессор, вытирая с ободранной физиономии кровь рукавом. Другой рукой он прижимал к груди сумку с упакованным кувшином.

— Почему именно на север? — несмело спросил Блэки. — Мы можем пойти в Минатитлан, например.

— Минатитлан — это большой город. Нефтеперерабатывающая промышленность, заводы, куча охранников. Нас попросту арестует полиция.

— Я уже говорил, что не хочу в мексиканскую тюрьму, — решительно заявил Роулинсон. — А что на севере?

— На севере — залив Кампече. Мы сможем найти катер или небольшое судно, которое переправит нас в Штаты. Или вы полагаете, что мы явимся в Мехико и купим билеты на самолет? — злобно поинтересовался Ломакс. — Мы нарушили кучу законов. А в Мексике если к чему-то и относятся трепетно, так это к своей культуре и истории. Откуда мы знаем, может, эти ублюдки, которые в нас стреляли, уже сообщили властям!

— Кстати, об ублюдках, — сказал морпех. — Давайте прекратим совещание, проф, потому что они явно идут за нами. На север так на север, лично мне сейчас важнее спасти свою задницу. Давайте за мной, и никому не отставать!

И они, треща ветвями, побежали через сельву.

Мексика, декабрь 2012 года

Маленькая рыбацкая деревушка на берегу залива выглядела грязной и безжизненной. Однако впечатление было обманчивым — у причала качались два небольших суденышка, возле домика (всего их было три) отчаянно чесалась тощая собака, бродили разноцветные куры. Порывы ветра доносили обрывки старой песни Рики Мартина, звучащей из охрипших динамиков чьего-то радиоприемника.

— По-моему, то, что надо, — предположил профессор Ломакс, выглядывая из кустов и прячась назад.

— Мне уже все равно, — махнул рукой Роулинсон. — Идемте, наконец, туда, и все решим на месте.

Их осталось четверо — после того, как Алан Блэки угодил в индейскую ловушку и напоролся на острые бамбуковые колья. Они прошили археолога насквозь — чуть ниже левой ключицы, правый бок, правое бедро… Несчастный истошно кричал, помочь ему товарищи не сумели, и Лафонсо Ченнинг сделал то, что мог — выстрелил из пистолета в голову Блэки, прервав мучения. Это случилось на шестой день бегства через бесконечный лес, когда преследователи в очередной раз потеряли их след. С потерей Блэки русский смирился так же спокойно, как и со смертью своего приятеля Леттича. Он понимал — страдать не время, страдать можно потом, а сейчас нужно одно — спастись.

Сдаться властям в самом деле не представлялось возможным, особенно после того, как Роулинсон застрелил молодого индейца, ехавшего на мопеде по лесной дороге. Зачем лингвист это сделал — он объяснить не смог, сказал, что испугался, когда выскочил из сельвы на дорогу и буквально наткнулся на мопед. Оружия у убитого не нашли, он с равным успехом мог оказаться как простым местным жителем, так и одним из неведомых преследователей, прочесывающим окрестности. В прямой контакт с ними члены экспедиции так и не вступили — все ограничивалось перестрелками вслепую. То, как умело противники находили следы, тщательно замаскированные Лафонсо Ченнингом, говорило об их большом опыте и знании сельвы.

Связи не имелось — телефоны остались в одном из брошенных при бегстве рюкзаков, равно как и значительная часть других необходимых вещей, а также продуктов. В единственном сохранившемся аппарате, принадлежавшем Ломаксу, разрядился аккумулятор.

Из-за всего этого в маленьком отряде нарастали неизбежные склоки. Конфликты, как умел, гасил Ченнинг, но и бывший морпех все чаще срывался по самым пустяковым поводам. Роулинсон ныл и злобно шутил, Ломакс трясся над своим кувшином, и только Нефедов вел себя нормально. По крайней мере, ему так казалось. Он даже не реагировал на постоянные приставания Роулинсона по поводу того, сколько людей убил злобный Сталин и не пора ли русским покаяться за преступления коммунистов, как немцы каялись за Гитлера и НСДАП.

Незадолго до того, как они вышли к побережью и обнаружили деревеньку, произошел очередной скандал: Ломакс бросился на Роулинсона после того, как лингвист принялся глумиться над его находкой. Насколько понимал русский, кувшин профессора действительно имел большую ценность — подобных сосудов он в музеях Мексики и Штатов не видел. Несомненно, любопытной была и сделанная на кувшине надпись. Ломакс надеялся, что внутри осталась и часть высыпавшегося порошка, достаточная для определения его состава.

Лафонсо Ченнинг разрешил ситуацию моментально, всего двумя ударами огромных кулаков. Нефедов сидел в стороне и едва успел упасть на спину, уклонившись от предназначавшегося ему удара. Негр с налитыми кровью глазами склонился над ним и, скрипнув зубами, процедил: